Отчего возникает мочекаменная болезнь

Сигизмунд видел невозможность успешной борьбы с Москвою: московские воеводы, уклоняясь от решительной битвы, вышли из литовских владений, но должны были снова явиться в них при первом удобном случае; король, следовательно, должен был постоянно держать наготове многочисленную рать, а это было ему трудно, невозможно при внутреннем безнарядьи. Мы видели, что поход Острожского был остановлен смутою между двумя вельможами, и в то же время волнение, поднятое Глинским, не стихало, города, им принадлежавшие, находились по-прежнему в их руках. По выходе московских воевод из Литвы князь Михаил отправился в Москву, где вступил в службу к великому князю, который одарил его платьем, конями, доспехами, дал ему два города на приезд - Малый Ярославец и Медынь - да села под Москвою, отпустил с ним в Литву полки свои для оберегания его вотчинных городов. Сигизмунду, следовательно, нужно было кончить войну осенью, чтоб не дать Глинскому возможности действовать зимою для подкрепления своей стороны; и вот король отправил из Смоленска гонца в Москву за опасною грамотою для послов, которые приехали сюда 19 сентября и заключили вечный мир; чтобы избавиться от Глинских, возвратить их владения к Литве, Сигизмунд должен был решиться на важное пожертвование: уступить Москве в вечное владение приобретения Иоанновы; тяжелые для Литвы условия перемирия Александрова с Иоанном стали теперь условиями вечного мира между Сигизмундом и Василием, который получил желаемое, заключил мир, как ему было пригоже, доказал, что он чужим временно ничем не владеет. Оба государя обязались быть заодно на всех недругов и на татар, исключая Менгли-Гирея, царя перекопского. Глинским и их приятелям выговорен был свободный выезд из Литвы в Москву. Предчувствие князя Михаила сбылось: он затеял такое дело, о котором и король и он сам сильно должны были жалеть, потерявши много; но Глинский не отчаивался заставить короля жалеть еще больше.

Мы видели, что Сигизмунд вначале надеялся нанести Москве сильный удар с помощию татар крымских и действительно не жалел денег, чтоб порвать союз Менгли-Гирея с Москвою. В это время Крымская орда начинала обнаруживать вполне свой разбойнический характер. Прежде Менгли-Гирей сдерживался боязнию перед Ахматом и сыновьями его и потому дорожил союзом с Москвою; дорожил он им и потому еще, что боялся турок и в случае изгнания от последних надеялся найти убежище у московского князя; наконец, слава могущества и счастия Иоаннова должна была внушать уважение варвару. Но теперь обстоятельства переменились: Менгли-Гирей не боялся более остатков Золотой Орды, не видал беспокойства со стороны Турции; в Москве вместо Иоанна господствовал молодой сын его, окруженный опасностями внутри и извне, ибо и в Крыму могли ожидать той же усобицы между сыновьями Иоанновыми, какой ожидали в Литве; притом Менгли-Гирей устарел, ослабел и был окружен толпою хищных сыновей, родственников и князей. Понятно, что эта хищная толпа с жадностию бросилась на Сигизмундовы подарки, обещая ему за них опустошать московские владения; но им еще выгоднее было брать подарки с обоих государств, Московского и Литовского, обещать свою помощь тому, кто больше даст, обещать, а на самом деле, взяв деньги с обоих, опустошать владения обоих, пользуясь их взаимною враждою. С этих пор сношения обоих государств, и Московского и Литовского, с крымцами принимают характер задаривания разбойников, которые не сдерживаются никаким договором, никакими клятвами. Сюда присоединялись еще смешные притязания на прежнее могущество, прежнее значение, которое ханы старались восстановить хотя на бумаге; но унизительнее всего было то, что король Сигизмунд решился потворствовать этим притязаниям, решился взять следующий ярлык от Менгли-Гирея: "Великия Орды великого царя Менгли-Гирея слово правой и левой руки великого улуса темникам, тысячникам, сотникам, десятникам, уланам, князьям и всем русским людям, боярам, митрополитам, попам, чернецам и всем черным людям. Даем вам ведать, что великие цари, деды наши и великий царь Ази-Гирей, отец наш, когда их кони были потны, к великому князю Витовту в Литовскую землю приезжали гостить, великую честь и ласку видали; за это пожаловали его Киевом и многие другие места дали. Великий князь Казимир с литовскими князьями и панами просили нас о том же, и мы им дали Киев, Владимир, Луцк, Смоленск, Подолию, Каменец, Браславль, Сокальск, Звенигород, Черкасы, Хаджибеев маяк (Одесса), начиная от Киева Днепром до устья…

Подтвердите, что Вы не бот — выберите человечка с поднятой рукой: